Днём позвонил Артур и сказал, что Свету заберёт сам, и скоро они будут дома. Что-то мне не понравился его тон, хоть ничего больше по телефону он мне не сказал. Тем более, когда это такое было, чтобы Багров отложил все дела и поехал в гимназию за сестрой днём? Не иначе, как что-то произошло. А когда девочка и мужчина приехали, я поняла, что моя интуиция не подвела.

Света, утирая слёзы, пронеслась торпедой мимо меня и убежала наверх, как всегда громко хлопнув дверью своей комнаты. Артур устало снял пиджак и уселся рядом со мной на диван.

— Что случилось? — спросила я с тревогой. — Почему Света опять плачет?

— Оказалось, что у неё есть поводы плакать ещё, помимо нас с тобой, — отозвался он, подперев подбородок рукой. — Нам придётся перевести сестру в другую школу.

— А в чём дело?

— Одноклассники над ней издеваются, — вздохнул Артур. — Сегодня она подралась с одной из девочек.

— Подралась? — в шоке переспросила я.

Света? Подралась?! Никак не могло это уложиться в голове.

— Представь себе. А знаешь, почему?

— Почему?

— Из-за нас с тобой.

— Как это? — с непониманием уставилась на него.

— Ты думаешь, если они дети, то ничего не понимают вокруг и не слушают сплетни своих родителей? — посмотрел на меня мужчина. — Они судачат прямо при своих отпрысках, что мачеха Светы спуталась с её старшим братом, и как выразилась та девочка, которая и поймала от Светки пинка, «трахается с ним, потому что молодой и красивый, не то, что старый папа».

Нервно глотнула. Неужели дети знают такие слова? И действительно понимают и запоминают подобную грязь?

— Откуда ты знаешь, как именно она сказала? — спросила я. — Может, утрируешь?

— Нет, Ир. Я сам слышал. Классный руководитель Светланы вызвал меня для диалога именно по данному вопросу. Поэтому я так рано оставил офис и поехал в гимназию. А тут эта сцена некрасивая. Директор требует исключить Свету. И я договорился, что мы пока возьмём больничный и переведём её в другую школу. Слишком много сплетен вокруг, ребёнку там будет тяжело продолжать учиться.

Бедная девочка… Вот почему она никак нас не может простить — одноклассники просто травят её. Вот почему она вся на нервах и в слезах довольно часто. Подруг у малышки и без того не было, а теперь ещё все и издеваются…

— Да, — кивнула я, вставая с дивана. — Думаю, ты прав. Поищи для Светы другую школу.

— Я уже этим занимаюсь.

— Спасибо, Артур.

— Ты куда, Ир?

— Пойду к ней. Ей плохо.

— Она не пустит тебя. Дина пошла уже.

— Значит, под дверью буду сидеть — твердо сказала я и направилась к лестнице.

Наверху обнаружилось, что Дину тоже не впустили. Подошла к двери и молча посмотрела на темноволосую девушку, в растерянности топчущуюся у двери.

— Не пускает? — спросила её.

— Не-а, — покачала она головой. — Кричит, чтобы уходили все.

Вздохнула, решительно распахнула дверь и вошла. Пусть хоть бьёт меня, но я зайду. Девочка сидела на кровати, поджав под себя ноги и опустив голову. Прошла по ковру и аккуратно села рядом.

— Светуль, мне очень жаль, — сказала я тихо. — Ну почему ты не сказала нам, что тебя обижают?

Девочка подняла на меня заплаканные голубые глаза. Секунду она смотрела на меня, а потом вдруг кинулась на грудь, прижалась и снова заплакала. Немного оторопела от её реакции, но тут же собралась и стала гладить её по светлым косичкам.

— Тебе тяжело, милая. Я знаю. Поплачь. Я пожалею тебя. Знаешь, мне ведь тоже тебя очень не хватало.

Я понимала её. Она не могла простить нас. Но от одиночества и боли уже просто устала, и невольно тянулась к тому, от кого всегда получала больше тепла и заботы, чем от других — ко мне.

— Ира, ты любила папу? — спросила она, когда истерика утихла.

Глаза такие серьёзные. Она готова к диалогу и хочет знать правду. Она имеет на это право, и я буду искренна настолько, насколько вообще умею, чтобы не потерять доверия ребёнка снова.

— Да, малыш. Любила.

— А Артура?

— Артура тоже люблю.

— Одновременно?

— Нет, — покачала я головой. — Знаешь, Света, любовь бывает разная. Папу я любила тёплой, приятной любовью. Но не буду скрывать, что Артур мне нравился, как мужчина. Но я никогда не предала бы твоего отца, я очень уважала его и о каких бы то ни было отношениях с твоим братом я не думала. И он тоже. Но когда папы не стало… Мы поняли, что у нас есть чувства друг к другу. У нас любовь совсем другая, но это тоже любовь. Ну разве мы в этом виноваты?

— Значит, ты не предавала папу? — Света с надеждой смотрела на меня. Она хотела мне верить.

— Никогда. И Артур не предавал. Ты должна верить нам, ведь мы все одна семья. А сплетни… У людей всегда злые языки, так что же теперь? Нам тоже неприятно читать это все в новостных газетах. Но это люди, им всегда надо о чём-то судачить, пусть они даже и толики правды не знают.

Девочка снова прижалась ко мне и легла на колени. Я перебирала её тонкие прядки белокурых локонов, и продолжала говорить:

— Когда ты вырастешь, ты тоже полюбишь, как я. И поймёшь, что любовь часто приходит туда, куда её вовсе не звали, и тогда, когда она не к месту. Но это жизнь. Мы не властны над чувствами. Нас с Артуром они захватили сейчас. Как ты думаешь, что важнее: быть счастливым или хорошим для общества?

— Лучше быть счастливым. Наверное, для людей ты всегда будешь в чём-то плохой.

Узнаю свою девочку. Какая же она умница! Улыбнулась.

— Верно. Вот мы и выбрали счастье. И в этом счастье есть место и для тебя. Для нас ты всегда будешь самой родной и любимой. Даже твой строгий брат очень за тебя переживает. Честно.

— Да? — подняла она голову и села. — Артур за меня переживает?

— Конечно. Просто он такой у нас индюк самоуверенный, что никогда не признается, что просто любит.

Света улыбнулась, а потом даже захихикала.

— Как я скучала по твоим шуткам, Ир, — сказала она мне.

— А я по твоему смеху, зайка, — ласково щёлкнула её по носу.

— Ир… — вдруг снова девочка стала хмурой. — А когда родится ваш ребёнок… Вы не отправите меня в интернат?

— Что ещё за чушь? — подняла я брови вверх. — Это тебе тоже наговорили девочки в школе?

— Да, — опустила она глаза.

— Знаешь, Артур тебя переведёт в другую. И правильно сделает. Что не болтали под ухом всякие ужасы, ничем не обоснованные. Неужели ты думаешь, мы так обойдёмся со своим родным человеком?

— У вас появится свой малыш, и вам я стану не нужна.

— А ну, иди сюда, — сгребла её в объятия. — Ты мне всегда будешь нужна, сколько бы детей у меня не было. Я никогда не забуду твоего папу, никто мне не заменит его, даже Артур. И тебя не заменит никто. Для тебя в моём сердце всегда найдётся тепленькое местечко. Поняла?

— Поняла, — ответила она и снова хлюпнула носом. Опять плачет.

— А знаешь, у меня для тебя есть сюрприз, — сказала я ей, хитро улыбаясь.

— Какой? — спросила она, позабыв о слезах. Мой маленький фокус отвлечь её сработал.

— Я тут на одном сайте заказала два костюма для фламенко. Хочешь побыть прекрасной испанкой?

— Вот это да! — восхитилась девочка. — Очень хочу!

— Показать тебе?

— Да-да покажи.

Усмехаясь про себя, пошла за ноутбуком. Что ж, кажется наши всё же победили. Осталось уладить дела с новой школой для Светы и надеяться, что там не будет для неё новой травли…



38.

Со Светой отношения наладились. Артур перевёл её в другую гимназию, и пока её никто из детей не обижал больше. Я настояла на том, чтобы девочка ко всему прочему походила к психологу. Сегодня у неё был первый сеанс. Пока видимого результата ещё нет, но это временно. Психолог поможет ребёнку отпустить свои эмоции и обиды на нас. По крайней мере, я в это очень верила.

— Ну как тебе беседа с Елизаветой? — спросила я её, когда мы вернулись домой.

— Не знаю… — пожала она хрупкими плечиками. — Это так странно — рассказывать о себе человеку, которого совсем не знаешь.